Как испанский табак из Японии попал к бурятам

Японский рисунок ок. 1624 г. На циновке - курительная трубка

Наверное, каждого бурятоведа, который занимался изучением источников по истории хори-бурят того периода, когда они еще жили в Маньчжурии или только что оттуда ушли, поражали частые упоминания о курении. Напомню, что речь идет примерно о 1593-1613 гг. Источники - письменные и фольклорные. Среди письменных - историческая "Повесть о княгине Бальжин" в двух на сегодня известных ее вариантах. Среди фольклорных - предания о Бабжа Барасе и шаманские тексты культа Абагалдая. Археология же фиксирует взрывной всплеск распространения курительных трубок среди бурят как раз в период с рубежа 16-17 веков. Трубки оказываются в том числе в бурятских погребениях, и они имеют дальневосточную конструкцию, в частности, похожи на японские трубки. Курение у бурят распространилось ДО прихода русских и имело совсем иной источник.

В указанные выше годы хоринцы несколькими волнами уходили из Маньчжурии сначала в ононские степи, оттуда - к Байкалу (большая часть в Кудару, Саганскую степь и Итанцу), меньшая - в Баргузин. Самая первая из крупных партий хоринцев обосновалась и вовсе на крупнейшем байкальском острове Ольхон и прилегающей к нему с запада территории материка. Неудивительно, что в Ольхонском районе находится целый куст археологических находок курительных трубок. Остров использовался хоринцами в качестве убежища для наиболее незащищенных слоев населения — женщин, детей, стариков. Аристократия, видимо, облюбовала поначалу низовья Селенги на востоке. Бабжа Барас с самыми свирепыми бойцами орудовал в ононских степях, хотя доходил со своей дружиной до низовий Уды, Хилка, а на севере он бывал в Баргузине (я не исключаю, что это он и вырезал отряд Семена Скорохода, представившись казакам пьяницей-батуром - «Архинча-батур», - как они записали. Они же еще отмечали его как "Хортица-батура", но это наверное просто описка, имелось в виду что-то вроде "хоринский батур"). На западной материковой части Ольхонского района сконцентрировались молодые вояки "батунай" (много лет спустя русские отмечали их как «корильцев и батулинцев» во главе с Абыгиндеем или Обоголдоем, это реальное историческое лицо, зафиксированное в родословных саганского рода). Численность только ольхонской группировки (и островной, и материковой) ленские эхириты определяли для русских в «тысячи две и болше». Именно такого размера войско «куяшное» (т. е. имеющее доспехи) отмечено русскими в бою на ангарской переправе, когда возвращавшиеся из похода на южных булагатов казаки были побиты и потеряли всю добычу в виде скота. Помимо этих сравнительно крупных массивов, русскими отмечается прибытие отряда в сто человек «князца Когуна от Байкала» на помощь осаждавшим Братский острог икинатам в 1630-х. Возможно намного раньше ольхонской группы (и независимо от нее) в район Нижнеудинска и Братска прибыли осколки хоринских родов шарайт и хангин (хальбин), а в Осе поселились знаменитые династии хордутских шаманов.

Ольхонская группа самым тесным образом контактировала с хонгодорами, тоже недавними бурятскими реэмигрантами, но из тувинско-хубсугульского района. Обе эти группы воспринимали Ангаро-Ленский регион как землю предков (откуда им в монгольское время пришлось уйти) и активно по нему "рассекали". Хонгодоры в основном - военными отрядами, а хоринцы поначалу стремились просто поселиться там. Поскольку же свободной земли было мало, а обосновавшиеся там эхириты и булагаты считали весь регион, может и не исконно, но все-таки своим, то расселение по нему хоринцев оказалось островного типа. Везде, но понемногу. Хонгодоры же с постоянными поселениями севернее Ангары не очень преуспели, но на политическую жизнь региона влияли весьма активно. В итоге по всей Западной Бурятии напрямую от хоринцев, или через посредство хонгодоров, быстро распространились, но не приобрели доминирующего характера, элементы чисто дальневосточной культурной стихии. Культ Абагалдая с его самурайской подшлемной маской, буддийские мотивы, поверья о великом городе Бээжин (Пекин), первая информация о маньчжурах и т.д. Все это стало западным бурятам известно, принято ими к сведению, отложилось в виде фольклорных мотивов, но в общем-то не более того. Так, Абагалдаем в основном пугали детей. Однако табак западные буряты восприняли гораздо "серьезнее". Мотив курения внедрился даже в героический эпос, а у хоринцев и некоторых других групп табак стал обязательным приношением духам тех героев, которые погибли во времена возвращения из Маньчжурии и несколько позже. В частности, табак является непременным подношением духу Абагалдая (отец которого, по шаманским легендам, живет на юго-востоке, на острове посреди теплого моря).

Откуда табак проник к хоринцам? Само слово табак в монгольских языках, и в хоринском диалекте, звучит тамхи (в эхиритских говорах - тамси), что в исторической основе своей имеет испано-португальское табако, при этом навряд ли прямо связано с русским словом «табак». Бурятам ничто не могло помешать превратить русское «табак» в табаг или тамаг, но прижился именно вариант с гласным звуком в конце. Та же картина и в японском タバコ tabako. И в корейском, где мы видим интересный 담배 dambae. К корейскому термину нашим лингвистам следует присмотреться самым внимательным образом, это ближайший к монгольскому из известных мне дальневосточных вариантов названия табака. 

Посмотрим на курительные трубки. Бурятские старинные трубки-ганзы имеют явственный дальневосточный облик. Японский, либо китайский. Вид старинных корейских трубок мне неизвестен, но до конечных выводов, конечно, надо было бы прояснить именно корейский тип, как один из наиболее вероятных источников. Впрочем, вспоминая обстоятельства состоявшегося в ходе Имджинской войны японского вторжения в Корею вплоть до самых ее северных пределов, можно вполне допускать и японский источник. Хоринцы в ту пору не просто жили в Маньчжурии и контактировали с корейцами, очень вероятно, что они приняли самое непосредственное участие в Имджинской войне. Тот же онгон Абагалдая, который Ц. Жамцарано связывал с походами монголов на Японские острова, на мой взгляд, более логично смотрится наследием контактов периода Имджинской войны. По меньшей мере одно из четырех княжеств Хулунского союза (где тогда, судя по всему, жили хоринцы), а именно княжество Ула, вторгалось в годы войны в Корею с севера, т. е. косвенно играло на руку японцам. Я не нашел пока данных о том, было ли это спонтанным желанием воспользоваться тяжелым положением Кореи, или это был продуманный шаг в рамках каких-то договоренностей с японцами. Очевидно, что первое предположение выглядит самым простым, а потому и является пока предпочтительным, но отнюдь не исключает самого наличия контактов с японской стороной. В то же время княжество Нурхаци, из которого позднее выросла Цинская империя, напротив приняло участие в организации похода китайских войск, двигавшихся в Корею для оказания той военной поддержки. Хулунские княжества в совокупности занимали тогда большую часть центральной Маньчжурии и могли позволить себе вести весьма независимую политику, не слишком опасаясь Китая.

Таким образом, северо-восточный угол Маньчжурии и северные районы Кореи в годы Имджинской войны или вскоре после нее, вероятнее всего, и представляли собой тот регион, где состоялось знакомство хоринцев с табаком. Это самый вероятный сценарий из имеющихся на сегодняшний день. Табак в Корею проникал в основном из Японии.

По преданиям о Бабжа Барасе, тот в подростковом возрасте убил «хамнигана», насмехавшегося над ним и его братом прямо у них в доме в отсутствие родителей. Застрелив назойливого гостя, Бабжа убил лошадь того и завладел седельными сумками, в которых оказался табак. Вернувшийся отец вспыльчивого подростка не стал ругаться, просто закурив трофейный табак. К вечеру поднялся шум по поводу пропажи важного человека, а то, что убитый был не простым крестьянином, показывает именно табак в его сумках. В те годы это был признак состоятельности, или военной удачливости в стычках с корейцами, китайцами или японцами. Маньчжуры и монголы сами табак не возделывали. Ночью к дому хоринской семьи подошла «хамниганская женщина», предупредившая о том, что подозрение пало на них. «Двух таких красивых мальчиков не дайте убить, отсюда уходите!» - посоветовала она. «Хамниганами», очевидно, в предании названы маньчжуры. Дело в том, что термин «маньчжуры» в те годы еще попросту не существовал, хоринцы видимо именовали местные тунгусоязычные народы хамниганами. Так началось восстание и побег группы ранее попавших в плен хоринцев из владений какого-то маньчжурского князя, не исключено, что самого Нурхаци (впрочем, это мог быть и глава одного из хулунских княжеств). Помимо всего прочего, предание показывает, что табак в те годы был хоринцам уже хорошо известен. Я датирую это событие примерно временем между 1604 и 1608 годами.

Хоринские исторические тексты показывают, что после того, в 1613 году состоялась крупная битва с маньчжурами, в которой погиб хоринский предводитель Баршуухан (женатый, кстати, на родственнице Лигдан-хана, ставшей прообразом княгини Бальжин). После этой битвы основная часть хоринцев отошла далеко на северо-запад, сначала к Хулун-Буйру, затем - в Бурятию. Такая битва в том году действительно была, в ней было разгромлено упоминавшееся выше княжество Ула. Значит, восстание и побег небольшой партии хоринцев, в которой несколькими годами ранее оказалась семья будущего героя Бабжа Бараса, имело целью уход не в Бурятию, а в Ула. Там, надо полагать, сконцентировались недовольные как собственными князьями-бэйлэ из лидирующего в Хулуне княжества Ехэ, так и непримирые по отношению к Нурхаци. Примечательно, что лидер Ула ушел в Ехэ, но хоринские повстанцы не пошли за ним, а решили двинуться на свои древние земли у Байкала. Они отправились, имея в планах вернуться и «вызволить своих сородичей» (они писали, что «большая часть их народа осталась там»), чему сбыться было не суждено. Оставшиеся в Маньчжурии их соплеменники сначала в массе своей оманьчжурились, затем вместе с маньчжурами окитаились.